По пути в Германию (воспоминания бывшего дипломата - Страница 72

Уже по одному тому, что в осенние месяцы 1937 года наш шеф особенно часто ездил в Берлин, мы могли догадаться, что там вынашиваются большие планы. Риббентроп проявлял все меньше интереса к текущим делам посольства, а его визиты в Берлин становились все чаще и продолжительнее. Начиная с декабря он вовсе не показывался в Лондоне.

Какое варево, готовилось в Берлине, об этом мы могли только гадать по некоторым намекам. Единственными среди нас, кто о чем-то знал, были советник посольства Эрих Кордт – заведующий приемной Риббентропа, и посланник Хевель, бывший плантатор на Яве, которого Риббентроп сделал своим личным уполномоченным по связи с имперской канцелярией. На основании их рассказов можно было представить себе более или менее ясную картину.

Гитлер и его генералы на Бендлерштрассе были единодушны в том отношении, что для Германии наступила пора захватов. Но насчет того, в каком направлении должен быть нанесен первый удар, взгляды расходились. Генералы – по большей части реакционеры старой школы, которые на основании опыта первой мировой войны стремились при любых обстоятельствах избежать борьбы на два фронта и не желали раздражать западные державы, – предлагали немедленно напасть на Польшу и создать там стратегический плацдарм для вторжения в Советский Союз. Гитлер, австриец по рождению, придерживался другого мнения. Он хотел сначала «освободить своих германских братьев» на юге-востоке и обеспечить себе господство в Центральной Европе. Для этого, как он однажды разъяснил посланнику Хевелю, ему был нужен «его» полковник Бек, иначе говоря, требовалась благожелательная поддержка со стороны режима Пилсудского в той самой Польше, которую генералы хотели разгромить в первую очередь. Гитлер не разделял опасений Бендлерштрассе относительно возможности серьезного сопротивления западных держав. В своем сообщнике Муссолини он после их совместного заговора в Испании был вполне уверен. Франция в одиночку ничего не станет предпринимать. Что же касается британского льва, то за последние годы Риббентроп достаточно убедительно доказал Гитлеру, что этот лев неспособен кусаться.

Поскольку генералы не воспринимали гитлеровских аргументов без всяких возражений, дело дошло до конфликта. Как обычно, Гитлер воспользовался своим испытанным и простым методом – разделываться с сопротивляющимися не в открытом бою, а посредством коварства и моральной дискредитации.

Незадолго до того министр рейхсвера генерал-фельдмаршал фон Бломберг вступил во второй брак, который, по старым понятиям, мало соответствовал его рангу, так как его женой стала простая «девушка из народа». Сам Гитлер изъявил согласие быть свидетелем на этой свадьбе. И вот гестапо задним числом обнаружило, что «добродетельного фюрера» нагло обманули. «Девушка из народа» оказалась якобы опустившейся уличной девкой. Бломберг был вынужден уйти в отставку.

Еще проще обошлись с генералом фон Фричем. Гестапо нашло молодчика, который под присягой показал, что однажды генерал в подъезде одного дома в Шенеберге занимался с ним гомосексуализмом. Так отделались и от этого генерала.

Седовласый Бломберг с его импозантной внешностью, с красными генеральскими петлицами, расшитыми золотом, казался классическим образцом германского военачальника. Но внешность обманчива, и по своему характеру он издавна был известен как тряпка. В кругах рейхсвера его называли не иначе, как «резиновым львом». Позор, которым запятнали его молодую жену, мало трогал его. Вместе с ней и своей фельдмаршальской пенсией, которой вполне хватало на жизнь, он спокойно, без шума удалился на чудесный итальянский остров Капри.

Генерал фон Фрич, напротив, отчаянно боролся, защищая свою замаранную честь. Год спустя ему удалось разоблачить гестаповского лжесвидетеля и упрятать его за решетку. Гитлер даже написал ему письмо с извинениями по поводу прискорбной ошибки, допущенной его юстицией. Однако о восстановлении на службе в вермахте не было и речи.

Вместе с Бломбергом, Фричем и некоторыми другими в начале января 1938 года был принужден выйти в отставку и имперский министр иностранных дел барон фон Нейрат. Он тоже являлся одним из тех, кто, вопреки курсу Гитлера – Риббентропа, предостерегал от рискованного конфликта с западными державами. С уходом Нейрата путь для Риббентропа и его политики был полностью расчищен. Теперь Риббентроп водворился в доме № 75 по Вильгельмштрассе как полновластный хозяин министерства иностранных дел. Для начала, в соответствии с желанием Гитлера, на повестку дня была поставлена аннексия Австрии. В качестве срока называли иды марта. К тому времени все приготовления были закончены.

Для того чтобы тут же, на месте, устранить затруднения, которых еще можно было ожидать со стороны Англии, Риббентроп в эти критические дни сам приехал в Лондон. Для обоснования поездки он воспользовался следующим благовидным предлогом: мол, сердечное влечение повелевает ему, несмотря на всю перегруженность работой, еще раз нанести прощальный визит английским друзьям. Уже одно то, что министр иностранных дел Гитлера покинул Берлин, оказало успокаивающее действие на настроение англичан. Они полагали, что, пока Риббентроп находится в Англии, Берлин не предпримет никаких внешнеполитических авантюр. В то время, когда Гитлер в Берхтесгадене «обрабатывал» австрийского канцлера Шушнига, Риббентроп на Даунинг-стрит мирно беседовал за чашкой чая с Чемберленом и Галифаксом. Нас Риббентроп ни о чем не ставил в известность.

На тот вечер, когда у баварской границы германские войска готовились к ночному вторжению в Австрию, Риббентроп назначил большой прощальный прием на Карлтон-хаус-террас. Снова лондонские знаменитости заполнили роскошные апартаменты нашего посольства, отделанные Шпеером в духе новейшей германской безвкусицы. На этот раз хозяин дома не ограничился тем, что поручил своему уполномоченному принимать гостей. Он сам стоял в вестибюле, любезно пожимая руку каждому из них. На заднем плане пристроились фоторепортеры со своим магнием, готовые запечатлеть на пленке любой из этих исторических моментов. Им потребовалось довольно длительное время, чтобы сфотографировать, как Риббентроп приветствует Чемберлена. Я сам наблюдал эту сцену. Пока продолжалась съемка, Риббентроп и Чемберлен целую минуту стояли рука об руку перед бронзовым бюстом Гитлера и преданно смотрели друг другу в глаза..